В рубрике Волонтёр и блогер Ярослав Матюшин — о том, кто имеет шансы победить на выборах в Мариуполе, которые пройдут 29 ноября, почему местные ватники считают Рината Ахметова предателем, и о городе, который живёт своей жизнью, даже когда гремит канонада
Алексей Батурин — 27.11.15 4117616000
Когда на Мариуполь наступали сепаратисты, Ярослав Матюшин был среди тех, кто 13 апреля 2014 года пытался помешать боевикам захватить здание городской милиции. «Мариуполю больше повезло, чем Донецку, потому что нас освободили, но на самом деле мы никогда и не сдавались, — говорит он. — Донецк один раз вышел на митинг, их отфигачили, больше они не выходили, а у нас всегда сохранялся баланс сил». Сейчас Матюшин оценивает его как «пятьдесят на пятьдесят». Возможно даже с небольшим перевесом в пользу проукраински настроенных мариупольцев.
После освобождения Мариуполя Ярослав стал волонтёром: помогал бойцам в секторе М, ездил по блокпостам, на передовую. Писал в Facebook не только о том, что нужно военным, но и о ситуации в городе. Счёт подписчиков его страницы пошёл на тысячи.
Матюшин понимает, что город ждут испытания, период затишья заканчивается: «У нас ещё будет кровь, потери, смерти, но статус-кво по фронту в нашем секторе не изменится». У него нет сомнений в том, что за Мариуполь в случае необходимости будут сражаться всерьёз: этот город имеет стратегическое значение для всей страны.
«Нашли бюллетени, отпечатанные с чисто региональной арифметикой: стоит паллета с бланками, на ней надпись цифрами «1806», в скобочках прописью — «1079», то есть уже разница почти в 800 бюллетеней, для «карусели» всё было подготовлено»
Ярослав Матюшин
о том, как экс-регионалы готовились к выборам 25 октября
Регионалы теряют позиции
Сейчас сообщают о том, что сепаратистов готовят к наступлению на Мариуполь после 1 декабря. Похоже на правду?
— Я знаю, откуда идут эти разговоры. У нас есть одна активистка — квазипатриот. Она прошла разные стадии от общественницы до волонтёра, сейчас финальная веха — рвётся в горсовет. Поскольку идёт от партии, которая не имеет шансов, ей нужно сорвать выборы, назначенные на 29 ноября. В этом случае введут военно-гражданскую администрацию, а там для неё должность уже приготовлена.
Когда принимали решение о дате выборов, она приезжала в Верховную Раду, на камеру рассказывала, что, по её данным, сотрудникам посольств США и Польши рекомендовано покинуть Мариуполь до 1 декабря, потому что в этот день начнётся наступление. Народ у нас на панику падок, это видео за день разлетелось: Мариуполь сливают! Люди как думают: человек из Мариуполя, волонтёр, который ездит по полям, видит картину. Хотя мы ни хрена не видим, нас даже на позиции не всегда пускают. Мы можем спросить у ребят, что происходит, они что посчитают нужным сказать, такую дозу информации нам и отмерят.
В тот же день на всех ресурсах так называемой «Новороссии» это начали выдавать за реальную информацию: 1 декабря Мариуполь будут штурмовать в лоб.
Почему в Мариуполе сорвались выборы в октябре?
— Срыв выборов стоит на двух китах. На 50% — грязная игра Оппозиционного блока, регионалы генетически не умеют делать fair play. Они отпечатали бюллетени в типографии, принадлежащей структуре Ахметова, с нарушением закона о выборах — без контроля со стороны остальных членов теризбиркома. Решение о печати бюллетеней принято меньшинством: в комиссии было 17 членов, из них шесть — от Оппоблока. Эти шесть человек принимают решение печатать бюллетени в типографии «Приазовского рабочего», а потом остальных членов комиссии ставят перед фактом, что всё напечатано.
«В Мариуполе Оппозиционный блок получит около 40–41%. Это много, но от былого величия не осталось и следа»
Здесь включаются вторые 50%. Когда об этом узнали представители так называемой демократической коалиции, они приехали ночью в типографию. Милиция не хотела их туда пускать — частная собственность, в итоге всё-таки пропустила. Там нашли бюллетени, отпечатанные с чисто региональной арифметикой: стоит паллета с бланками, на ней надпись цифрами «1806», в скобочках прописью — «1079», то есть уже разница почти в 800 бюллетеней, для «карусели» всё было подготовлено. Общественники заблокировали типографию, затем собрался теризбирком в полном составе, и здесь уже наши демократические силы срывают выборы. У меня есть инсайд: когда эти события получили огласку, мариупольскому Оппозиционному блоку позвонили сверху и сказали: «Ребята, пошёл шухер, побеждайте честно».
Правда ли, что в срыве выборов были заинтересованы провластные силы, которые не смогли стать популярными в городе?
— Ситуация такая: в сёлах вокруг Мариуполя — Мангуше, Сартане и Талаковке — выборы состоялись. Оппозиционный блок там набрал от 36,5% до 38,5%. Это фактически их срез по региону, в Мариуполе будет то же самое, около 40–41%. Это много, но от былого величия не осталось и следа. Ахметов город контролирует, но косвенно: вся экономика региона в его руках. Спасибо «светлому прошлому» Януковича, потому что до него в Мариуполе ещё был центр экономической независимости в виде завода Ильича. Как только Янукович победил, «Ильича» слили меньше чем за полгода, а до этого 10 лет отбивались от СКМ Ахметова. После этого даже порт не стали захватывать, потому что основные контрагенты, наполнявшие его судозаходами, принадлежат Ахметову, они просто указывали порту, с кем работать. Но, видимо, потеряв Донецк, Ринат Леонидович хочет уже не косвенного, а прямого управления, выставил своего кандидата. Наверное, этого в Киеве побаиваются, поэтому могли попытаться разыграть сценарий срыва выборов, чтобы ввести военно-гражданскую администрацию, при которой влияние какого-то конкретного лица очень ограничено.
Какие партии и кандидаты на пост мэра имеют шансы на выборах?
— Основная борьба как шла, так и продолжается между двумя кандидатами: Вадимом Бойченко и Юрием Тернавским. Бойченко идёт от завода Ильича, принадлежащего «Метинвесту» — металлургическому холдингу Рината Ахметова. Бойченко как бы внепартийный, но все знают, что он кандидат от Оппоблока. Это классический человек-методичка: промывание мозгов заводчанам, запугивание, что если они не выберут человека от завода, заводы остановятся и завтра все потеряют работу. А там работают около 70 тыс. человек при полумиллионном населении города.
«Катастрофы в плане военной сдачи региона я не предвижу»
Тернавский сотрудничает с Метинвестом, но он вышел из команды покойного Владимира Бойко, нашего «красного директора». У него несколько бизнесов, тут не надо строить иллюзий, но он юзает светлую память Бойко, который в представлении мариупольцев был отцом города, достойным кисти Рублёва. В своё время, когда была жирная конъюнктура на мировом рынке металла, на «Ильиче» проводили мощную социальную политику, в некоторые инфраструктурные проекты они реально вливали второй бюджет города. В головах самого пассионарного электората, то бишь пенсионеров, сложился незапятнанный образ Бойко-благодетеля.
По поводу партий: Оппозиционный блок и Солидарность по-любому пройдут, неплохие шансы у Силы людей, ребята работают в полях, их уже бабушки узнают, может быть, Наш Край, там много узнаваемых людей, Самопомиiч — нет, УКРОП на грани.
Если регионалы возьмут реванш в городе, к чему это может привести?
— Да ни к чему. Пусть у них будет половина, остальные партии, если не будут заниматься разжопицей, смогут консолидировано на них влиять. Из плохого будет всё то же: не появятся условия для прозрачного ведения бизнеса, опять будут откаты, дерибаны, мутные тендеры. Но катастрофы в плане военной сдачи региона я не предвижу. На вопросы обороны местный совет не имеет влияния.
Прифронтовой сюрреализм
Бойцы, с которыми вы общаетесь, готовы к возможному наступлению?
— Да. Несмотря на 2,5 месяца тишины, никто не расслаблялся, наоборот, улучшали оборону, строили редуты, мы как всегда помогали чем могли. Сейчас сектор М постоянно обстреливают, но до наступления далеко, это обыкновенные дразнилки. Ситуация очень напряжённая, но мы к ней уже привыкли. Я думаю, что до артиллерии осталось недолго, опять начнутся стрельбы, канонады.
Они слышны в городе?
— Ещё как. Раскаты днём и ночью. Есть такие пригороды, которые находятся в трёх километрах от Мариуполя, по ним прямой наводкой лупит российская артиллерия. Но человек ко всему привыкает, это превратилось в сюрреализм. Идёшь по улице — гремит канонада, мы уже на слух научились различать реактивную, ствольную, гаубичную артиллерию — а родители ведут за руку в школу маленьких детей. Один раз, когда сепары предприняли попытку прорыва, три дня стояла канонада. Мы шли с другом мимо какой-то панельной девятиэтажки, видим — из подъезда невесту выводят в белом. Жизнь продолжается.
На своей шкуре мы ощутили, что бизнес убежал из города: закрылось много магазинов, супермаркетов; я не думал, что в наше время может просесть ассортимент.
Ярослав Матюшин: «Думаю, что до артиллерии в Мариуполе осталось недолго, опять начнутся стрельбы, канонады»
Наш журналист общался с фотографами, которые ездили в Мариуполь поснимать. Они обратили внимание на то, что в городе постоянно чувствуется напряжение.
— Я всю жизнь считал себя толстокожим циником, но в первые месяцы этих артиллерийских дуэлей пребывал в постоянной депрессии, бывало засыпал только с помощью алкоголя. Когда началась война, люди как-то сгорбились, ходили, вжав голову в плечи. Это был большой стресс. В марте, по-моему, или в феврале, когда стреляли без остановок, мне пришлось маму определить на месяц к знакомым в Киев, чтобы она отоспалась, нервы полечила, её тогда даже снотворное не брало. Но сейчас уже привыкли.
Люди бегут из города?
— Массовое бегство произошло в первые недели начала боевых действий — в конце августа 2014 года. К октябрю отток закончился. С тех пор только возвращаются, потому что не все нашли работу.
О Мариуполе что только ни говорили, к примеру, что Roshen эвакуируется. Как горожане реагируют на эти вбросы?
— Про Roshen — это целенаправленный вброс, потому что фабрика закрылась за полгода до Майдана, когда войной ещё и не пахло. Какая-то там была заруба с местными властями, и я так понял, что Порошенко решил, что легче фабрику перевезти в Винницу, чем продолжать бодаться. Предложил, кстати, людям рабочие места. Кто захотел — переехал, кто не захотел — клянёт Порошенко за то, что остался без работы.
Когда в августе прошлого года взяли Новоазовск, на мариупольское направление пошли первые танки, артиллерия, тогда раз в неделю стабильно анонсировалось полномасштабное наступление на город. Как будто кто-то крестики ставил в своём плане. В соцсетях разгон был дикий: «Мне сказали, что Мариуполь будут брать». За окном всё гремит, в пригородах гибнет мирное население, естественно, семена падали на благодатную почву. Но сейчас люди уже научились фильтровать эти вбросы. Когда прокатилась информация, что 1 декабря эвакуируют всех поляков и американцев, что, кстати, опроверг американский посол Джеффри Пайетт, по мариупольскому сегменту Facebook прокатилось ироничное «Шо, опять?».
В «зраду» не верят?
— Люди не верят в то, что между Кремлём и Киевом есть договорённость о сдаче города. Если не будет Мариуполя, Украина потерпит поражение. Это действительно стратегическое направление, поэтому за город будут драться честно, без всяких кулуарных договорённостей. Уже дерутся, как показали последние полтора года.
«Когда приезжаем к новым подопечным, они смотрят на наши номера — АН, спрашивают, откуда мы. Когда мы говорим, что из Мариуполя, они приветливо улыбаются, особенно те, кто из Западной Украины, они же там пребывали в уверенности, что их здесь все ненавидят»
Ярослав Матюшин
о настроениях солдат
Несформулированная идея
Чего хочет пророссийская часть жителей Мариуполя?
— Как вам ответить, не навешав на них ярлыки? Хотят, чтобы пришла «Новороссия». Что дальше? А ничего, ну вот хотим «Новороссию». При этом можно часто встретить очереди в супермаркетах людей из этих солнечных республик, которые приезжают закупиться. Сразу видно, как они там живут, но пропаганда сильнее.
Я устал спорить. Когда-то пытался переубеждать, объяснять, что Мариуполь станет серой зоной, здесь остановятся заводы, порт, прекратится отгрузка металла за рубеж. Но никакие аргументы не действуют. Причём вату можно категоризировать, это достаточно интересный материал для социального исследования. Есть те, кто упорно верит, что в «Новороссии» одни ополченцы, российских войск там нет. Я как-то психанул, говорю одному: «Поехали на передовую в Чермалык, пацаны дадут тебе бинокль, посмотришь на батарею российских «Градов». Не хочет. Говорит, что это провокация. Всё, блок изначальный, на генетическом уровне. Есть те, кто говорит, что пусть там российские войска, главное, что мы рано или поздно станем Россией, а она нас не бросит. Я предлагаю ускорить этот процесс, минуя «ДНР»: можно продать квартиру и уехать в Россию.
У них нет чётко сформулированной цели, аргументированной, разветвлённой. Вот хочу, чтобы здесь было так — и всё. «Ватное радио» — это что-то. Я по местам скопления людей без наушников не хожу, потому что иначе меня посадят за убийство. Людей ватного умонастроения очень легко отличить. Это, как правило, бабушки, среди них обязательно один оратор размахивает рукой: «А мне рассказывали, что…» — и дальше поток несусветного художественного вымысла.
И в карателей верят?
— Не то слово.
Но они же живут в городе, заполненном военными, видят их каждый день.
— Живут, всё видят, но всё равно рассказывают про 800 изнасилованных девушек.
«Человек ко всему привыкает, это превратилось в сюрреализм. Идёшь по улице — гремит канонада, а родители ведут за руку в школу маленьких детей»
Ярослав Матюшин
о буднях Мариуполя
О Донбассе часто говорят, как о гетто, созданном регионалами. Про Мариуполь можно так сказать?
— Здесь больше специалистов: чтобы построить карьеру на заводе, нужно высшее образование. Люди с амбициями из пролетарских семей идут учиться. То есть это уже какой-то процент стимулирования IQ. К тому же, в отличие от оголтелого «донбасства», у нас более тёплый аграрный менталитет. Приазовье — это жирная степь на границе с морем, у нас землю возделывают, нет конвейерного забоя.
Но Ахметов пытался сделать гетто из Мариуполя. Когда в 2010 году завод Ильича пал в объятия Метинвеста, мы меньше чем за два года из донора превратились в дотационный город. Чтобы вы понимали, в 2012 году на сессии горсовета на полном серьёзе обсуждалось закрытие нескольких школ, потому что бюджет не вытягивал. Это в экспортном сердце страны, на секундочку.
Мариуполь уникален тем, что вся тяжёлая металлургия и уголь экспортируется через него. Тогда же всерьёз обсуждали предложение прекратить железнодорожное пассажирское сообщение с городом — во-первых, челядь мешала металловозам и рудовозам, во-вторых, чтобы было меньше возможностей уехать. Это была конкретная попытка превратить Мариуполь в полуостров, одной ниточкой соединённый с Украиной.
Возвращаясь к разнице менталитетов ребят из забоя и наших металлургов. Когда город был под «ДНР», главным у них был некто с позывным Чечен. Он в Zello каждый день жаловался, мол, в интернете все нас поддерживают, а в ополчение никто не приходит, приходится с осетинами воевать.
Отношение к Ахметову в городе меняется?
— Меняется. Кстати, больше со стороны ваты. Проукраинская часть давно знала, кто такой Ринат Леонидович и как он быстро построил свой бизнес благодаря абсолютно случайным взрывам на донецких стадионах. Вата считает его предателем. По их мнению, когда сюда пришла «ДНР», он должен был отвернуться от Киева, поддержать молодую республику, тогда сейчас мы бы тут все процветали, миллионы с заводов шли на благо жителей «Донецкой республики». Но он предал, остался с Украиной. Тем не менее люди, работающие на его заводах, продолжают верить во всю эту предвыборную лабуду о том, что сократится производство. Ну что поделать — такой менталитет.
- Читайте также: Украина воюет не против Донбасса, а за него, — историк Игорь Лильо
Каким вы видите будущее Мариуполя?
— Будучи полевым волонтёром, я убедился, что город останется украинским. Если всё это закончится замороженным конфликтом, он превратится в военную базу, к этому уже есть предпосылки. Если «Новороссию» сольют, Мариуполь станет опорным пунктом, а военная база отодвинется ближе к Новоазовску, это будет логичной работой над своими ошибками.
Сейчас заканчивается перемирие. Пораженческих настроений среди наших бойцов нет, этому, кстати, косвенно содействуют мариупольские волонтёры. Когда приезжаем к новым подопечным, они смотрят на наши номера — АН, спрашивают, откуда мы. Когда мы говорим, что из Мариуполя, они приветливо улыбаются, особенно те, кто из Западной Украины, они же там пребывали в уверенности, что их здесь все ненавидят.