В рубрике Кинорежиссёр Сергей Лозница рассказал Фокусу о своём новом фильме, посвящённом августовскому путчу 1991 года, объяснил, почему теперь это событие воспринимается иначе, чем тогда, и поделился мнением Киры Муратовой о роковой ошибке Виктора Цоя
Юрий Володарский — 12.11.15 3725491000
После двух игровых фильмов «Счастье моё» и «В тумане», которые вывели Сергея Лозницу в число ведущих кинематографистов Украины, режиссёр вернулся к излюбленной документалистике. В 2014-м он выпустил «Майдан» — пока самую значительную ленту об украинской революции. В 2015-м вспомнил о событиях четвертьвековой давности, приблизивших распад СССР.
Кто он
Живущий в Германии режиссёр белорусского происхождения с российским дипломом и украинским паспортом, лауреат престижных премий, включая Гран-при фестивалей в Нюрнберге, Киеве, Лодзи, Таллине, Минске и др.
Почему он
Его документальный фильм «Событие» стал гвоздём программы Международного кинофестиваля «Молодость». Картина вышла в украинский прокат 5 ноября
Лозница «Событие» не снимал, он его сделал. То есть смонтировал трёхчасовой архивный материал, отснятый 19–21 августа 1991 года, в 74-минутный фильм о том, что происходило в Ленинграде в дни недолгого существования ГКЧП. В начале 1990-х казалось, что поражение путчистов похоронило прежний строй решительно и безвозвратно. В середине 2010-х стало понятно, что в России, как и во многих других постсоветских государствах, система власти почти не изменилась.
Почему именно Ленинград?
— Материал был снят на Ленинградской студии документальных фильмов, и, по-моему, это единственная студия в СССР, которая снимала события августа 1991-го на плёнку. Например, в Москве камеры были запечатаны, снимали только на VHS, ну и ещё телевидение на Betacam.
Я увидел этот материал пять лет назад. Он меня заинтересовал прежде всего потому, что прекрасно снят. Ещё он хорош тем, что мы можем отвлечься от центрального события, от того, что происходило в Москве. Мы видим не танки, не противостояние, не движение масс, а лица людей. Мало кто знает, что в Ленинграде на улицы вышло огромное количество народу.
Я увидел и обалдел: там же полностью забита Дворцовая площадь. Людей как на Евромайдане в Киеве.
— Полмиллиона человек вышло.
В августе 1991-го на Дворцовую площадь в Ленинграде вышло полмиллиона человек (кадр из фильма)
Вы думали о том, что это те же самые люди, которые сейчас составляют путинские 86 или уже 90 процентов?
— А вот это мысль номер два: что же произошло с людьми за эти 24 года? В 1991-м всё понятно: на лицах чувства удивления, неуверенности, тревоги, очень ясные и подлинные. Ещё есть порыв надежды: люди вдруг почувствовали, что они не призрачны, а реальны, что они могут что-то изменить. И этот порыв совпал со всем тем, чего мы не видим, что осталось за кадром.
Это ведь очень странные события. Президент страны уезжает на Форос в то самое время, когда о возможном заговоре говорят вслух. Шеварднадзе, заявив об этом, покинул пост министра иностранных дел. Всё было сделано практически по Хичкоку. Вспомните, как на наших глазах создаётся иллюзия события в его «Головокружении». Мы об этой сконструированной части истории не подозревали и готовы были обмануться. Но движение людей всё равно было искренним. Только в отличие от Майдана там мало кто был готов идти до конца.
Думаю, ленинградцам тогда и в голову не приходило, что их могут давить танками. Народ отвык от кровопролития.
— Ну почему, тогда уже был Афганистан. Я тут опять вспомню «Головокружение»: там описаны все механизмы манипуляции сознанием, причём и сознанием героя, и сознанием зрителя. Героя влюбляют в женщину, у него есть давняя психическая травма, потом он становится свидетелем события, подоплёки которого он не знает и видит только результат. А дальше Хичкок очень сильно рискует как режиссёр — он разоблачает собственный фокус, показывает, как он нас всех вместе с героем одурачил. И на что же он нас покупает? На романтизм. Цветочки на могилке, готическая история…
Это как российская пропаганда сейчас покупает народ на патриотизм, на чувство величия?
«30 тысяч человек, готовых остаться и не уйти с площади, — это же капля в море. Но и этого одного процента оказалось достаточно»
— Я уверен, что аналогия существует, а что там делает российская пропаганда, ещё необходимо исследовать. Постсоветское сознание у них и у нас приблизительно одно и то же, оно построено на одних и тех же принципах восприятия мира. До определённого момента у нас были общие травмы. Сейчас всё иначе: Украина травмирована не столько распадом Союза, сколько жертвами Майдана и войны.
В 1991 году людям на улицах раздают листовки, они постоянно слушают новости по радиоприёмникам. Тогда информация была на вес золота, сейчас она обесценилась. Непонятно, каким источникам доверять, и в результате многие не доверяют вообще никому.
— Ещё одна очень простая аналогия: белый экран, на котором нет никакого изображения, и экран с белым шумом, когда каждая точка может быть какого угодно цвета, как белой, так и чёрной. В первом случае информация отсутствует, во-втором её огромное количество, но в обоих случаях для зрителя ничего ценного нет.
Вам не кажется, что в ситуации белого шума манипулировать сознанием проще, чем при белом экране? Когда информацию скрывают, люди знают, что где-то она, подлинная, имеется. А когда информации море, то кажется, что все врут и правды нет вообще.
— Манипулировать легче бессознательным. Когда появляется сознание, оно начинает структурировать окружающий мир и подвергать сомнению каждый сигнал, который к нему поступает. Герой Хичкока всё-таки сомневался, он чувствовал, что в этой истории что-то не так. Если вы пытаетесь понять происходящее и рефлексируете над тем, что видите, вами очень сложно манипулировать.
Из личностей в «Событии» на первом плане Собчак. В августе 91-го он ведёт себя молодцом, но мы-то знаем, что будет потом. Начнутся тёмные дела с финансами, Собчак проиграет выборы, к власти придут другие люди. Как вы считаете, какова степень ответственности тогдашних лидеров, интеллигенции, народа за то, что произошло с Россией потом?
— Колоссальная. И речь не только о России. В Украине мы только пытаемся из всего этого выбираться, и здесь появилось достаточно много людей, которые чувствуют свою ответственность перед обществом.
Те, кто выступили против путчистов, не знали, что фашизм расцветёт
в России в эпоху правления одного из соратников демократа Собчака —
Владимира Путина
Собственно, Майдан и есть проявление этого чувства ответственности.
— Да-да-да. Причём требуется не так уж много людей, чтобы повернуть ситуацию, остановить круговорот бессмысленных событий. 30 тысяч человек, готовых остаться и не уйти с площади, что бы ни случилось, — это же капля в море, меньше одного процента населения страны. Но и этого одного процента оказалось достаточно.
Что вы почувствовали, когда увидели кадры, где за Собчаком быстренько семенит Владимир Владимирович Путин?
— Я старался смотреть на материал с точки зрения человека 1991-го, а не 2015-го, и не оценивать его с позиции нынешних знаний. Так можно добиться большей, я не скажу, объективности, но хотя бы отстранённости. Для меня этот персонаж ничем не отличается от всех прочих. Если бы президентом России стал кто-нибудь другой из окружения Собчака, вы бы отмечали не Путина, а его.
Но мы-то знаем, что президентом стал Путин. Что именно этот человек десять лет спустя повернёт историю России вспять.
— Да нет, это неправда. Не в Путине дело.
Вы словно знаете мой следующий вопрос. Путин — это случайность или закономерность?
— Конечно, закономерность. Если ретроспективно посмотреть на то время, если понимать, из какой ситуации страна выбиралась и что предлагали делать, то очевидно, что у интеллигенции, у всего культурного слоя, у тех людей, которые брали на себя обязанности государственных менеджеров, не было никакой стратегии действий.
К тому же нам до сих пор неизвестно, какую роль в тогдашней ситуации играли спецслужбы. Вот вы знаете, что фильм «Покаяние» был заказан Андроповым? Вам не казалось странным, что он появился на экранах в ещё глубоко застойном 1985-м? Мне, например, показалось: что такое, у нас по-прежнему сажают за перепечатку Солженицына, а тут, оказывается, можно снять фильм о сталинских репрессиях. Это что значит, там наверху ослабили хватку? Теперь и Солженицына разрешат?
И что же это было?
— А я не знаю. Но потом ведь действительно начали печатать и Солженицына, и Шаламова, и Жигулина. И ведь нельзя сказать, что люди, которые их читали, изумлялись и передавали друг другу, за это боролись.
Ну да, свободу спустили сверху.
— Свободу подарили, но какой результат у этого подарка? Когда свобода не выстрадана, не завоёвана, а предложена безвозмездно, без вашего труда, она мало чего стоит.
«Когда свобода не выстрадана, не завоёвана, а предложена безвозмездно, без вашего труда, она мало чего стоит»
Да, у нас много говорили о том, что Украина де-юре получила независимость в 1991-м, а де-факто завоевала её в 2014-м.
— Та же история была с собственностью. Например, с компанией ЮКОС. Сначала эту собственность всем подарили, а потом как подарили, так и отобрали. Пришли и сказали: хорошо поработали, мальчики, теперь хватит. Они считают, что имеют на это моральное право, что всё по понятиям.
Как вы думаете, у Путина какая-то идеология существует или его единственная забота — сохранить власть?
— Если она и есть, то я её не вижу. Я вижу корпоративное государство, существующее ради нужд своей корпорации, в котором преемственность обеспечивается не по праву крови, а по праву принадлежности к некоему узкому кругу.
Вы обратили внимание, что протестующие 1991-го и пропаганда 2014-го использует одну и ту же риторику? На улицах Ленинграда плакаты с лозунгами «Фашизм не пройдёт!», Анатолий Стреляный на радио «Свобода» называет ГКЧП «хунтой».
— Это неудивительно. У тех, кто вырос в Советском Союзе, на определённые слова есть совершенно однозначная реакция. Слово «фашизм» работает на подсознательном уровне, вот его все и используют.
И в самом деле, какой ГКЧП фашизм? Чистый коммунизм.
— А это то же самое. Такое же корпоративное государство, только с другой идеологией. Суть строя от этого не меняется.
В вашем фильме на улицах Ленинграда поют Высоцкого и Цоя…
— Я тут вспомнил комментарий Киры Муратовой. Она посмотрела мой фильм и заметила, что ещё тогда удивлялась песне Цоя. Как с такой кипучей энергией можно было «ждать перемен»? Не действовать самим, не созидать, а ждать, пока будут действовать наверху? Так что Цой с этим своим «ждём перемен» полностью соответствовал духу того времени.
Насколько существенны параллели между питерским 1991-м и киевским 2014-м? По-моему, «Событие» как раз о том, что это очень разные явления.
— Вот-вот! На фоне «События» совсем по-другому смотрится «Майдан». Если делать диск, то с двумя этими фильмами сразу, чтобы смотреть их последовательно. Кстати, со временем понимание украинских событий прошлого года может измениться. В 1991-м я не понимал многое из того, что понял сейчас. Этого не понимало огромное количество людей.
Мы ведь жили в стране с жуткой, чудовищной историей. И это государство, то есть Советский Союз, после распада не было соответствующим образом оценено. Не было процесса, не было осуждения ни тогда, ни тем более потом. Люди, совершавшие ужасные преступления, преспокойно продолжали получать повышенные пенсии и другие блага. Тем, кто действительно хотел что-то изменить, нужно было понимать, что никто ничего просто так не отдаст, что за перемены необходимо бороться и рисковать своим благополучием. Увы, таких людей было раз, два, три и обчёлся.
Киевский допремьерный показ документального эпоса Сергея Лозницы «Майдан» / Фото:odessapost.com
Главный музыкальный лейтмотив «События» — «Лебединое озеро». Молодёжь и иностранцы вряд ли знают, что когда в СССР по ТВ и радио вместо заявленных программ начинали передавать Чайковского, это означало смерть очередного генсека. А в финале у вас — «Танец маленьких лебедей», на смену высокой трагедии приходит легкомысленное трам-пам-пам. То есть вроде бы в августовских событиях было нечто величественное, а в результате вышел пшик?
— Что тут добавить — вы и сами всё рассказали. Думаю, если сейчас центральные российские телеканалы включат с утра «Лебединое озеро», все сразу поймут, что произошло. Кстати, это ведь ещё прекрасная музыка. Я взял самый драматичный фрагмент, да ещё и с самым драматичным исполнением оркестра Светланова. А финальный «Танец маленьких лебедей» — это мой маленький комментарий, который я могу себе позволить помимо текста, сообщающего, что деятельность КПСС и советских властей так и не была осуждена. «Танец маленьких лебедей» — это, конечно, ирония.
Горькая такая ирония.
— А какая ещё могла быть? Это событие и впрямь вышло таким себе танцем маленьких лебедей.
Полтора года назад вы говорили мне, что были абсолютно уверены в победе Майдана. А в чём уверены сейчас?
— О, я много в чём уверен. Например, в том, что картина, которую я снял, блестящая (смеётся).
Это понятно, но как насчёт предсказаний грядущего? Так хочется знать, что же будет с родиной и с нами.
— Вы всё жаждете чуда, да?
- Читайте также: Украина — это что-то большое с элементом анархии, которое хочет в Европу, — писатель Андрей Курков
От кого же нам ждать чуда, как не от мастеров искусств?
— Нет-нет, это совершенно несправедливое требование. Никакие режиссёры, артисты и художники ничего судьбоносного вам не скажут, эти времена давно прошли. Спрашивайте лучше себя. Каждый принимает решение сам, и в этом вся прелесть.